Я взял под козырек.

— Государь, разрешите исполнять приказание?

Вокруг все белым бело. Лишь тонкие ломаные черные черточки голых кустов как на японской гравюре. И в самой дали город в зимней утренней дымке. Я жадно всматривался в мощный морской бинокль в то, как из ворот столицы на простор предместий выдавливалась через ворота серая хищная змея гвардейской пехоты. Как на параде с развевающимися яркими пятнами знамен и барабанным боем. Впереди конный дозор — взвод кирасир. За ним в ста пятидесяти метрах командование со знаменными группами. Потом два пехотных батальона в плотной колонне. За ними грохочет по заснеженной брусчатке конная батарея. И опять пехота, выползающая из города…

Красиво идут гвардиозусы, четко, несмотря на глубокий снег, покрывший за прошедшие сутки брусчатое шоссе. Вот что значит годами в шагистике практиковаться. Моим горцам никогда так не ходить, лаская взоры восторженных дам, сколько ни гоняй их. Но и имперские дамы рецких горцев не за балетный шаг привечают, а за неутомимый темперамент и авантажную блондинистость.

Давно рассвело и наглядно дано нам в ощущениях, что небо обложило тяжелыми сизыми облаками так низко, что главные мои козыри — дирижабли — выпали из рук. И снег все падает, правда уже редкий. Как бы нехотя.

От города до бывшего охотничьего замка, где в доме лесничего отлеживается контуженый император всего три километра. И прёт на нас по хорошей дороге немалая сила. Целая бригада полного штата. Почти восемь тысяч штыков. Восемь батальонов пехоты против моих полутора. С трехдюймовой артбатареей. Восемь пушек. У конной артиллерии пушки короткие и не столь мощные как дивизионные орудия, но дел натворить такая батарея может знатных, если вовремя развернется. Учитывая, что против них у меня всего три орудийных ствола расклад не в мою пользу. Правда у меня бронетехника есть, а у них ее нет. И пулеметов у меня больше, в том числе и ручных. Но если я сейчас ошибусь, то моих солдат мятежная гвардия просто массой задавит.

Офицеры у меня опытные, фронт прошли. Все устроили и распланировали грамотно. Стоят, сливаясь с местностью в белых маскхалатах, ждут моего решения. Я теперь всеми командую и за все отвечаю.

На утреннем военном совете перебежчики из гвардии рассказали, как будет действовать гвардейский комбриг — граф Гауфорт. Наши приготовления к полевой обороне их разведка уже срисовала, можем не беспокоиться на этот счет. И атаковать нас он будет с расчетом нашей полевой недофотеции. Разворнет войска в боевые порядки за пределами прицельного винтовочно-пулеметного огня, но практически вплотную, чтобы заранее не утомлять солдат глубоким снегом. Батарею развернут где-то на полутора километрах от города. Там как раз есть хорошая такая плешь в кустарнике.

— Таким образом, граф Гауфорт решил нарушить устав, — закончил свою речь перебежчик — подполковник гвардии.

— Я думаю это надо назвать по-другому… — задумчиво прокомментировал я. — Творчески переосмысли положения боевого устава пехоты применительно к месту. Какие будут мнения по поводу будущего боя?

— Если встанем в глухую оборону, то нас сомнут и бронеходы не помогут, — заявил командир рецких штурмовиков. — надо их бить пока они целиком из города не вылезли. И бить первыми.

— Генерал-адъютант императора Молас просил дождаться первого выстрела от мятежников, — заметил я.

— Не до политесов сейчас, господин командор, — это подал голос ротмистр отогузских драгун. — Главное не дать им добраться до императора и до мертвых тел наших королей.

Отогузы хоть и верят как все в империи в ушедших богов, но у каждого народа свои суеверия. Можно принести с поля боя мертвого короля — дело житейское, но если враг надругается над венценосным трупом — несмываемы позор на всю жизнь всему отогузскому войску, участвовавшему в битве.

— Командор, — обратился ко мне по привычке слегка фамильярно командир 'элики'. — Почему мы должны использовать мою гаубицу только как пушку? Улочка за воротами в городе узкая, старая. Батальонная колонна займет ее почти вовсю ширь. Пусть выйдет только первый полк бригады и батарея, а остальных накрыть в городе. Шрапнелью, чтобы не делать больших разрушений. Веселие и аттракцион я им гарантирую. Ну и… обратно с поля никто не побежит в давку такую.

— И при атаке также можно как следует использовать наше преимущество в количестве пулеметов. Не только в обороне, — высказался оногурский инженер. — Хотя проделанной работы жаль.

В итоге военный совет так и порешил: атакуем сами. Оставляем в городке минимум охраны императора и герцога и Моласа с его думными боярами.

И вот сейчас гвардейская колонна приближается к намеченному рубежу.

— Граф Гримфорт, — повернулся я к группке командиров рот.

Бывший подполковник гвардии — генеральский ранг между прочим, а теперь всего лишь штрафной фельдюнкер вытянулся и 'взял под козырек' приложив ладонь к белому капюшону.

— Слушаю, господин командор.

— Ваша задача главная — захватить артиллерийскую батарею на марше. Не дать ей развернуться. Не сможете увести пушки с собой, снимите замки и заберите при отступлении. С пехотой в бой не ввязываться. Просто сделайте так, чтобы пушки не стреляли. И все. Вас поддержат четыре пулеметные танкетки. Выполните эту задачу, считайте, что половина наказания с вашей роты будет снята.

— Осмелюсь спросить, а какая будет вторая половина? — прямо в глаза смотрит, не боится боя.

Положит он половину роты в атаке охреневая, как пить дать. Лишь бы реабилитироваться в глазах Бисера. Но потому они и штрафники, чтобы я их первыми под молотки бросал на самый важный участок. А ты не бунтуй против законной власти. А уж коли вляпался в такое дерьмо всей ступней, то не жалуйся, что тебе до конца не верят. Гвардия должна быть всегда верна своему императору, кто бы им ни был.

Мои рецкие штурмовики опытней этих гвардейских офицеров, но мне их и жальче. Да и в самом городе они мне нужнее.

— Вторая часть вашего искупления вас ждет в городе, граф. Войдем в город узнаете что надо делать. Вас оповестят.

— Вы так уверены, господин командор, что мы в столицу непременно войдем, — озабочено спросил командир отогузского эскадрона.

— У нас нет другого пути, ротмистр, — ответил я. — Или мы их или они нас. — Несмотря на то, что фельдмаршал на подходе, наступает вдоль железной дороги, за нами законный император. Раненый. И кроме нас между ним и этим отребьем, называющим себя императорской гвардией, никого нет. Велика империя, но нам отступать выходит так, что некуда. Когда эти, — я махнул рукой на извивающуюся по дороге 'змею' инсургентов, — будут глумиться над мертвым телом вашего короля, только ваша смерть будет вашим оправданием, что они смогли такое сотворить. Утешьтесь тем, что мертвые сраму не имут. Еще вопросы?

— Да вроде все уже обсудили, господин командор. Задачи нарезали. Цели поставлены. Рубежи обозначены. Силы и средства выделены.

— Тогда по местам. Да помогут вам ушедшие боги и фирма 'Гочкиз'.

И офицеры смеясь немудреной шутке, разошлись.

Первыми начали 'кукушки'. Посаженый на дерево снайпер моей охраны в паре с прикрывающим его внизу автоматчиком. Для этого я разбил снайперские пары. Десять снайперов работали самостоятельно по заранее обозначенным мною приоритетным целям. А так чистый финский опыт 'Зимней войны'. К деревьям привязывается веревка. Если станет горячо, то снайпер по ней слетает вниз, встает на лыжи и меняет позицию позицию. А пока они активно выбивают офицеров и знаменосцев. Благо при таком построении они как на ладони.

Одновременно пошли в атаку на батарею пулеметные танки, открыв огонь на ходу с 600 метров. Прикрываясь танкетками, незаметные в своих белых маскхалатах, бегут штрафники со своим разномастным оружием по утрамбованным танковыми гусеницами колеям. Часть штрафников сидит на танковых 'хвостах' десантом. За ними саперы на лыжах. Прикрывают их пулеметчики штурмовиков. Для автоматов цели слишком далекие.